– Владимир, как широка география ваших жизненных перемещений! Родился в Казани, учился в Казани и Красноярске. Работал в Красноярске, в Перми, теперь в Москве. Это судьба, по течению которой плывешь, или характер, который не позволяет стоять на месте и заставляет куда-то двигаться?
– Я думаю, мой путь похож на путь любого человека: идешь по дороге – и никогда не знаешь, – что ждет за поворотом. Знаете, как в сказках: «Налево пойдешь – коня потеряешь», – но что-то ведь и обретешь! Иногда какой-то случайный эпизод неожиданно меняет все в жизни. Я никогда в юности не мечтал стать оперным певцом. Родился в Казани. Мама и папа были рабочими – папа механиком в гараже, а мама – изготавливала детали на военном заводе «Радиоприбор».
А я был влюблен в спорт.
– В музыкальную школу не ходили?
– Нет, не ходил. Но вот как-то я, вынося мусор, обнаружил на помойке выброшенный корпус гитары – струн не было, и даже подставки для струн не было! А гитары тогда были редкостью, и, уж точно, – на помойке не валялись! Меня это так поразило! Я принес остов гитары домой, сам выпилил подставку. Достал где-то струны – и стал учиться играть и петь песни. Друзья в подъезде подсказывали – где и как прижимать струны, чтоб получались гармонии. Нот я тогда не знал вообще.
– А как на сцену в первый раз попали?
– В 8-м классе шел по улице мимо Дома культуры и увидел афишу спектакля самодеятельного драматического театра. Я знал, что там играет мой друг Петя Степанов – он потом на всю жизнь мне остался другом...
Я пошел на спектакль и вдруг так включился в действие! – и стал думать, как артист: «Вот это неплохо, а тут бы я сделал совсем иначе, а вот здесь – я просто уверен, что надо по-другому!» И понял, что хочу быть на сцене! Азарт какой-то почувствовал! После спектакля я пошел за кулисы, долго говорил с режиссером, и он согласился принять меня в труппу драматического театра.
– То есть, вы начали как драматический актер, еще не зная, что у вас есть голос?
– Да, и сыграл в этом театре две главные роли подряд. Драматические. Опыт игры в драме до сих пор держится во мне на уровне «осязания» – вот есть такое выражение: «Запах кулис». Представьте, запах кулис в драматическом театре отличается от оперного! Не знаю чем – но отличается! Я и сейчас, попадая за кулисы драматического театра, чувствую: «О-па! Совсем по-другому!»
– А когда вы все-таки почувствовали запах именно «оперных кулис»?
– Об опере у меня тогда не было никакого представления... Я тогда просто благоговел перед людьми, которые пели на сцене – вот приезжал ансамбль «Самоцветы», и я смотрел на них, как на небожителей: в белых костюмах, прекрасные такие – и поют!» (улыбается) Один мой приятель учился в Москве в ГИТИСе. Был такой холеный столичный баритон. И вот как-то в компании он спел под гитару. Очень неплохо. Но я понял – а я могу не хуже! – и тоже спел. Приятель тогда сказал мне: «Слушай, тебе надо поступать в училище»! Мне после этого совершенно голову снесло. Спорт закончился, я мечтал только о пении.
– И вот тогда оно и началось?
– Если бы! Мне никогда ничего в жизни не давалось сразу: вот – на тебе! На подготовительном отделении училища мне сказали: «Не годен ты ни для какого пения! Отдыхай!» Но я не сдавался и позже поступил сразу на подготовительное отделение астраханской консерватории. Но и тут не задалось, и я ушел в армию. Полтора года заряжал гаубицу, дослужился до сержанта, командира орудия...
– Но судьба несла?
– Наверное. Спел несколько песен в армейской самодеятельности – и меня перевели в Ансамбль песни и пляски. Потом я на конкурсе народные песни пел – прямо в военной форме пришел...
– И поступили в Казанскую консерваторию?
– Да! И там впервые узнал, где нота «до» находится...
(продолжение беседы читайте в журнале "Филармоник" октябрь 2012)
07_web/kudashev_1047a_bw_web.jpg)
07_web/cover_ph_2012(54)07a_web.jpg)
